5 июля в Доме творчества Переделкино прошел литературный фестиваль «Ближе». Одним из мероприятий фестиваля был разговор на тему «Почему я не могу начать писать?» между писателем и мастером Литературного института Александром Снегиревым и его студентами Олесей Тюриной, Пелагеей Инфанте-Араной и Михаилом Герасименко. Опытный и начинающие писатели обсудили, как справиться с давлением «великой русской литературы», надо ли заставлять себя писать и почему сториз — это тоже литература.

Сноб: Литературное творчество — очень ненадежный способ обеспечить себя. Но вы сразу после школы поступили в место, где ему обучают профессионально. Зачем?

Олеся Тюрина: Олеся Тюрина: Писательство в моем случае абсолютно тождественно желанию есть: я просто без этого не могу. Я не питаю надежды на прикладное применение литературного творчества. Если уж деньги зарабатывать, то как-то по-другому. 

Пелагея Инфанте-Арана: Пелагея Инфанте-Арана: Я пришла в Литературный институт, чтобы научиться описывать то, что приносит мне удовольствие. Так, чтобы эта энергия передавалась через текст и заражала других. 

Михаил Герасименко: Михаил Герасименко: Мне кажется, к литературе нельзя относиться как к ремеслу или как к способу себя обеспечить. Ты можешь заниматься ей всю жизнь — и никогда на ней не заработать. Твоего труда в принципе может никто никогда не оценить. Поэтому я рассматриваю это скорее как злую судьбу или как стихию, которая меня влечет.

Александр Снегирев: Александр Снегирев: Чтобы тебя могли оценить, для начала нужно что-то написать и предъявить публике, например издаться. Писательство — это не работа в офисе, где ты «как-нибудь что-нибудь» сделаешь и тебе потом дадут зарплату. Писатель идет во тьму на ощупь, и любой его шаг может оказаться последним — он может просто провалиться в пропасть. Его поддерживает только вера и собственный внутренний огонь.

Сноб: Начинающему автору нужно заставлять себя писать?

Пелагея Инфанте-Арана: Мне кажется, если ты совсем себя не заставляешь, то это может тебя очень сильно расслабить. Ты будешь постоянно откладывать это на какой-то другой день, и потом будет очень сложно садиться и хотя бы что-нибудь делать. Александр советует нам вести личный дневник, и это помогает быть в писательском потоке. Когда у тебя нет вдохновения, ты просто делаешь записи. Когда оно появляется, у тебя уже есть записи, которые ты можешь использовать при создании полноценного текста. 

Олеся Тюрина: Многим начинающим авторам кажется, что они не пишут просто потому, что нет времени, или потому, что им не о чем писать. Но на самом деле за этим часто стоят страхи, а не объективные причины. Например, так называемый «страх белого листа», боязнь начать. Шаг вникуда делать сложно, но по-другому никак. Иногда нужно просто пойти в сторону того, что тебя пугает.

Я себя вообще не заставляю писать, хотя раньше у меня как раз это делалось через усилие. Но когда я изменила стиль и стала писать так, как мне действительно нравится, то отпала необходимость себя принуждать. Мне хочется писать часто, много и по-всякому. 

Михаил Герасименко: У меня проблема обратная, мне всегда легко начать и абсолютно невозможно продолжить. 

Александр Снегирев: Это очень мужская проблема, когда ты заряжен адреналином, гормонами. Так же и в семейной жизни, или в реку забежал зимой. Легко начать, а дальше что?  Наполеон советовал: «Ввяжемся, а там посмотрим». К чему это привело уважаемого императора, мы знаем. Хотя он порядочно успел пофестивалить на этом импульсе.

Михаил Герасименко: В литературе, как и в семье, все должно быть по любви. Но и в любви иногда надо себя заставлять.

Мне сложно создать какую-то массу текста, потому что идея, которую я хочу раскрыть, исчерпывается уже в самом начале. И это большая проблема, потому что мы живем во времена, когда роман все еще доминирующий жанр. Когда мы говорим о писателе, мы предполагаем, что за ним стоит роман. Никто никогда не скажет: «Это большой писатель, он написал рассказ». 

Сноб: То есть основная цель — «написать роман»?

Пелагея Инфанте-Арана: Мне кажется, что это только в том случае, когда мы говорим про стандартного писателя. За таким, да, должен стоять роман, но в наше время, в эпоху синтеза искусств, мультимедийности, творец может работать в разных рамках. Сейчас очень много форматов, где визуальное сосуществует с текстом: зины, карточки и так далее. И это возможность выбрать более точный способ донести свою задумку, а не ограничиваться только текстом.

Михаил Герасименко: По-моему, зины — это просто модное явление. Люди вспомнили что-то прикольное, что было еще сто лет назад, и смогли создать вокруг этого локальный хайп. При этом я не считаю, что это не искусство, мы знаем и примеры великих произведений в разных синтезированных жанрах.

Александр Снегирев: Сейчас литература перестала быть такой важной, потому что сначала появились альтернативные источники интеллектуального развлечения, а потом к ним прибавился телефон. И литература не осталась в стороне, ведь она всегда идет вслед за прогрессом. Когда появилась печатная машинка, изменился язык. Когда появился смартфон, литература снова изменилась. Язык изменился, формы меняются, ритм. Важно понимать: литература — это не только книги. Если вы размещаете в сторис селфи с пляжа и вписываете туда текст, это литература. Другой вопрос, как мы пользуемся этим инструментом, можно поэзию делать, а можно вообще не придавать значения словам.

Но говорить о том, что отрывистость — это исключительно примета времени, тоже странно. Вспомните Евангелие. Это очень короткие тексты, разбитые на короткие стихи. И этот отрывистый короткий текст невероятно важен для человечества. Там каждое слово, даже прошедшее через переводы, искажения, чрезвычайно насыщенно.

Сноб: Как справиться с ощущением, что все уже написали до тебя? 

Михаил Герасименко: Свойство человеческой культуры — делать одно и то же веками и называть это традицией. И когда мы осознаем, что делаем вторичные, третичные вещи, мы можем просто подразумевать, что это часть литературной традиции, и, скорее всего, это так и будет. 

У меня есть другая проблема: когда я анализирую свои тексты, то вижу в них кучу слабых мест, которых никогда нет у классиков. Я хочу добиться высокого уровня в писательстве, но понимаю, что он просто недосягаем. Это не вопрос конкуренции, не вопрос того, чтобы выделиться на фоне современников, это личный зачет, в котором я соревнуюсь с Пушкиным, Тютчевым, Гумилевым, со всей остальной литературой — и все время проигрываю. 

Александр Снегирев: Мы все в европейском мире, и в России особенно, если занимаемся литературой, оказываемся в роли наследника миллиардера: ты вообще себе не принадлежишь. У тебя есть некий суперпапа, который сколотил миллиард, а ты как бы уже априорно обязан это наследие обслуживать. Очень трудно проложить свою дорогу, говорить своим голосом. Пока мы пишем, за спиной у нас стоят отцы с бородами и смотрят на нас. Читатели в России и за границей тебе скажут: «А чего это у тебя невеликая какая-то русская литература? А где бескрайние снега, где девушка, бросающая деньги в огонь, где пулеметы и ГУЛАГ, где немножко по-французски, где все это?» Если вы обратите внимание на современную русскую литературу, легко увидите, кто подыгрывает этим желаниям. 

Сноб: Получается, все уже правда было?

Олеся Тюрина: Конечно. В мире вообще постоянно происходит одно и то же. Новых эмоций не появилось, люди так же страдают, умирают, любят, плачут, смеются. Но все равно есть какие-то вещи, которые вы улавливаете по-своему. Нужно просто отталкиваться от того, что ценно действительно для вас, и все будет окей. 

Пелагея Инфанте-Арана: Я считаю, что тут важно ловить кайф от своей жизни. Мы все люди разные, у нас у всех разная жизнь, и в любом случае ты никогда и не напишешь что-то в точности такое же, как у другого человека. Если ты действительно выражаешься искренне и не стараешься кому-то подражать или угождать. Если ты пишешь о том, что переживаешь, то не так важно, будет это грандиозно или нет. Если это искренне, кого-нибудь обязательно зацепит. 

Александр Снегирев: С такой проблемой сталкиваются те, кто считает свою жизнь недостаточно ценной. И таких людей, к сожалению, большинство. Такой человек думает: «Ну что моя жизнь, она банальная, у всех такая жизнь. И поэтому я попробую сочинить какой-нибудь удивительный роман, где будет все дико круто». И берет то, что он видел в фильмах, читал у Стивенсона или у Кинга, и получается компиляция чужих идей. Дальше человек удивляется: «А чего меня никто не читает?» Потому что надо сперва оценить собственную жизнь, а потом решить, есть ли в тебе вот это сексуальное желание ею поделиться. И это не только про какие-то события, непосредственно происходившие с вами, но и в целом про все, что вам небезразлично, про ваши мысли, взгляды, фантазии, переживания.

Сноб: И про страхи тоже?

Александр Снегирев: Конечно. Мы живем в мире, где очень много психологии. Она подталкивает к избавлению от страхов. Не надо от страхов избавляться. Их надо бросать в топку собственного творческого двигателя, и этот двигатель вас вытащит из любых трясин. Вы и сами выберетесь, и добудете какой-нибудь самородок, который сможете подарить людям.

Подготовил: Илья Склярский